Тогда но моему заданию Костюшко устроил ее про­давщицей в хлебный ларек. Однако оказалось, что и там она срывается. Возле ларька постоянно собирались жен­щины-хозяйки в ожидании привоза хлеба. Ольга Нико­лаевна стала проводить среди них агитацию патриоти­ческого характера, направленную против оккупантов. Когда я предупредил ее, что нельзя широкой и разно­мастной публике обнародовать свои мысли и чувства, что так легко можно навлечь неприятности и на себя, и на других, она прямо сказала:

— Сама понимаю, что опасно, по не могу молчать — душа горит.

Однако обещала воздерживаться от подобных публич­ных бесед.

15 другой раз решительно заявила:

— Иначе не могу! Но чтобы не навлечь беды на других, я лучше оставлю работу в ларьке.

Вот такая несдержанность и излишняя доверчивость в тех очень сложных и тяжелых условиях борьбы с жесто­ким и коварным врагом являлись, к сожалению, серьез­ными ее недостатками как подпольщицы.

Вообще же Ольга Николаевна отличалась большой душевностью, она всегда приходила на помощь тому, кто в ней нуждался, подчас отказывая себе даже в самом необходимом. У нее был маленький огородик, и хотя картофеля собирала немного, тем не менее делилась со знакомыми, если видела, что они голодают. Нашему ма­лышу она частенько отдавала молоко от своей козочки, хотя и для Тани, и для нее самой оно было крайне необ­ходимо. Когда мы отказывались его брать, Ольга Николаев­на говорила:

Мы — взрослые, как-нибудь выкрутимся, а ребенка необходимо поддержать, он должен жить н расти.

Дочь ее была более сдержанной. Случалось, что Таня предостерегала Ольгу Николаевну от необдуманного, рискованного поступка. Однажды на квартиру к Карпин­ским зашли два совсем незнакомых человека. Предста­вились партизанами из отряда, будто бы разгромленного оккупантами в Шкловском районе, и попросили пустить их переночевать. Мол, скоро наступает комендантский час, и ходить по городу в это время опасно. Сказали, что хотели бы встретиться в городе с Павловым — развед­чиком из 6-й партизанской бригады.

Ольга Николаевна поверила их словам и хотела уже помочь им. Но Таня заподозрила что-то неладное и на­стояла не связываться с показавшимися ей подозритель­ными людьми. Она напомнила матери, что я запретил им устанавливать дополнительные связи с кем бы то ни было.

Так благодаря бдительности Тани замысел врага со­рвался. Но меня этот случай насторожил. Я понял, что фа­шисты уже кое о чем догадываются. Необходимо это учесть. Пришлось резко сократить посещения квартиры Карпинских. Печатание подпольной литературы Таней свел до минимума.