Подробности многих боев
Первый бой. Первые раненые. Подбегаю к Дорохину Олегу Сергеевичу. Перевязываю его, а сама плачу. Жалко его, вижу, как ему больно, вспоминаю жену, сына, которых я знала. Затем к другому — Николаю Константиновичу Никифорову, тоже хорошо знакомый боец. У него, когда мы стояли под Москвой, умерла жена, и он часто отлучался в город к оставшемуся сиротой ребенку. Словом, всех я знаю, всех мне жалко. Они меня же и утешают. А как нас любили солдаты! Приду, бывало, в землянку, втиснусь между ними и сплю как убитая. За день так намотаешься. Как-то раз просыпаюсь и слышу: «Тише, Зайка спит». Зайкой меня прозвал один пожилой боец. «Скачет,— говорит,— от раненого к раненому, как зайка». Так и приклеилось это имя. Иногда полезешь в карман, а там кусок сахару или конфета, пачка мыла, а то и пудра. Кто положил, поди узнай.
Много лет прошло после войны, но Александра Семеновна помнит подробности многих боев, особенно бой за деревню Зайцево. То наши выбьют фашистов из деревни, то они наших бойцов вытеснят. Накопилось множество раненых. Ночью вслед за передовой цепью пробиралась в Зайцево и Гвытьева. Перевязывала, отправляла раненых в тыл. А как отправляла? Немцы простреливали всю местность, только в одном месте обрыв и за ним лощина, мертвое пространство. Она сажала раненого в ящик от снарядов и, как на салазках, спускала с обрыва, а внизу санитары принимали его и отправляли в тыл.
— На следующий день,— рассказывала Александра Семеновна,— я вернулась в штаб полка. Захожу в землянку, а начальник штаба Зильберштейн удивленно смотрит. Думаю: чего это он разглядывает? Вид у меня, правда, был ужасный: шинель в крови, иссечена пулями и осколками… А он как закричит:
— Шурка! Жива! — И еще громче: — Вернуть посыльного!
Стою, хлопаю глазами, ничего не понимаю. Когда я была в Зайцеве, неподалеку от меня разорвалась бомба, Я упала и меня присыпало землей. Все это видели два бойца. Вернувшись в полк, они рассказали, что своими глазами видели, как я погибла, и командование полка ходатайствовало о посмертном награждении. Вот почему Зильберштейн и кричал: «Вернуть посыльного!» Тот нес в штаб дивизии наградной лист. Вернуть его уже не успели, дозвониться до штаба дивизии в той боевой обстановке не удалось. Так я была «посмертно» награждена медалью «За отвагу».