Когда я подъехал к аэродрому,— даже в штаб не за­бежал! — то увидел, что Ил-14 стоит у летного домика. «Ждут, значит. Молодцы друзья-товарищи!» — поду­мал я и сразу же успокоился. В летном домике, кроме дежурного солдата, никого не было.

— В штабе все, к полетам готовятся,— пояснил солдат.

Позвонил Колмакову. Тот сердито спросил:

— Где тебя носит? Вылет который уже раз отклады­ваем из-за тебя. Ты откуда звонишь?.. С какого аэрод­рома?.. Ну, ты даешь! А мы тебя в штабе ждем… Все, выезжаем. Жди!

Вскоре к летному домику подъехал автобус, из ко­торого высыпали отлетавшие в Чехословакию летчики, техники, офицеры из обслуживающих подразделений. Я здоровался со всеми и все больше мрачнел: только сейчас вспомнил, что не заскочил домой и не переоделся в офицерский мундир. И теперь резко выделялся среди всех штатской одеждой.

— И всего-то делов? — засмеялся Колмаков.— Ко­нечно, можно было бы еще на часок задержаться с вы­летом и обмундировать тебя. Но какой смысл в этом? Блокнот есть у тебя?.. Нет?.. Сейчас дадим. Авторучка есть? Ну, и прекрасно. Главное — пиши. В этом смысл твоей жизни. Какая разница, в чем ты одет? Мы же не на учения вылетаем, а на встречу с друзьями.

Вскоре самолет лег на заданный курс. Я сидел ря­дом с гвардии капитаном Леонидом Сулеймановым. Он время от времени присылал нам свои подборки стихов, причем вполне приличных в профессиональном отно­шении. Но главное их достоинство было в том, что это были строки поэта-летчика. Было в них что-то такое, что все читали их с наслаждением. Изредка, правда, я просил Леонида написать репортаж, статью, очерк. Сулейманов не отказывал мне, но писал с неохотой: до конца никогда не дописывал, присылал черновые на­броски, а в записке просил: «Ослобони ты меня, друже, от муки неописуемой! Я тебе лучше стихи пришлю, ладно?» Но стихи уходили в другой отдел — культуры и быта, а мне приходилось все начинать сначала.

— Гляди, к границе подходим,— толкнул меня в бок Сулейманов.

Я хотел было возразить: неужто, мол, границу яркой краской на землю нанесли? Но, взглянув вниз, убедился, что Леонид прав. Дело в том, что на территории Поль­ши земля поделена на мелкие лоскутки индивидуаль­ных хозяйств — госхозов в ПНР все-таки небольшое количество. А в Чехословакии стелятся большие земель­ные массивы государственных хозяйств. И это отчет­ливо было видно с воздуха.