Пока шел скоротечный воздушный бой, Голубов не замечал огня зениток, да и гитлеровцы особенно не проявляли активности — «мессершмитт» находился ря­дом, но как только Ме-109 упал на землю и взорвался, зенитные пушки и пулеметы открыли ураганный огонь по «яку». Все это произошло так быстро, что Голубов не успел набрать высоту и выполнить противозенит­ный маневр; шквал огня с земли окутал самолет, и три снаряда один за другим впились в тело истребителя, искорежив взрывами рули. Самолет подбросило вверх. Голубов убрал сектор газа и потянул ручку управления, чтобы до предела уменьшить скорость полета. Самолет на отклонение рулей почти не реагировал. Машина про­скочила небольшой лесок, окопы переднего края, стукну­лась о землю, вспыхнула, перевернулась и огненным ко­мом упала в болото…

Много дней шла борьба за жизнь искалеченного, с множеством переломов, обожженного летчика. Надежд на то, что он выживет, не было. Люди удивлялись тому, что он остался жив. В подобной ситуации, когда самолет превращается в груду металлолома, человек неминуемо гибнет.

Запеленатый с головы до ног бинтами, Голубов не­сколько суток подряд неподвижно лежал на койке, и входившие в палату больные, медицинские сестры, врачи первым делом окидывали взглядом завернутого в про­стыни Голубова, вздыхал, качали головами, удивляясь тому, что он еще живет. Где человек брал силы для жиз­ни — никто ответить не мог. Врачи наклонялись к телу, прикладывали фонендоскопы к груди летчика и в недо­умении пожимали плечами. Сердце стучало в нужном ритме, пульс полного наполнения, дыхание чуть чаще обычного; человек, казалось, уснул, надеясь, что во вре­мя сна затянутся раны, срастутся переломанные кости и он, проснувшись, обретет все, что имел с самого рожде­ния.

— Ничего подобного,— удивлялся хирург,— я в своей практике не видел!

— Какая у человека воля, точнее—сила жизни! — восхищался старший терапевт.

— Чудес в медицине не бывает,— услышал он как-то в коридоре, когда разговор зашел о Голубове. На та­кой скорости ударился о землю! Самолет вдребезги!

— Против законов природы не пойдешь,— поджимая губы, высказывался начальник медицинской части госпи­таля,— поживет еще денька два-три и все. Потеря крови, переломы, внутренние кровоизлияния — живого места нет на нем.